С возгласом отчаяния мадам Бертин воздела руки к потолку и подняла плечи:
– Черт побери! Никогда не слышала подобных глупостей! Как можно так говорить? Вы молоды и здоровы, только это и имеет значение! Вы что, хотите выглядеть как кукла? Хотите быть такой же, как Кейт – размалеванной глупой маленькой кошечкой? Разве вы не чувствуете, что вы живая? У вас прекрасные глаза, волосы, фигура. Более того, вы умеете улыбаться. Впрочем, забудьте обо всем, кроме одного – у вас есть сердце. В нем-то все дело. Именно оно определяет выражение лица, изгиб губ.
– Кажется, я не вполне понимаю вас, – сказала Зария, но в глазах ее появился ответный блеск.
– Я наблюдала за вами, – сказала мадам Бертин. – Хотите, я открою вам нечто, что поможет нам больше, чем все остальное?
– Что именно? – спросила Зария.
– Вы влюблены, глупышка, – улыбнулась мадам Бертин.
Глава 7
На секунду Зарии показалось, что мир вокруг замер. Она недоуменно смотрела на мадам Бертин, но вдруг что-то щелкнуло у нее в мозгу, и она опомнилась. Ну разумеется! Все на яхте считают, что они с Чаком помолвлены! Она же сама всем рассказывала об этом.
Зария вышла из оцепенения. Все вещи вокруг снова обрели перспективу.
– Конечно, – тихо произнесла она. – Мистер Вирдон был очень любезен, позволив моему жениху участвовать в этой поездке.
Мадам Бертин рассмеялась.
– Я не то имела в виду, дорогая, – сказала она. Женщины часто говорят: «мой жених», «мой муж», но разве дело в этом? Все это относится к официальной стороне жизни. В моей стране к браку всегда относились как к сугубо деловому предприятию. Eu mariage de conve-nance – брак по расчету, как у нас говорят. Любовь же совсем другое дело! Когда женщина влюблена, у нее меняется лицо. Вы, мое дитя, влюблены!
Внезапно Зария поняла, что это правда. Знание пришло к ней внезапно, как молния. Оно словно осветило каюту, и Зарии показалось, будто перед ней распахнулся новый неизведанный мир.
Она влюбилась! Как бы ни хотела она опровергнуть это, отмахнуться от того, что одновременно твердили ей сердце и разум, она вынуждена была признать правду. Она была влюблена в Чака! В человека, о котором она почти ничего не знала, с которым познакомилась так недавно, который вошел в ее жизнь при загадочных, подозрительных обстоятельствах!
Невероятно, необъяснимо, нелепо, но она любит его! Ей вдруг стало понятно, откуда возникало в ней чувство покоя, когда он был рядом, почему ее пальцы трепетали в его руках, почему она тосковала без него и почему ее охватили горе и отчаяние, когда она увидела, как он улыбается Кейт.
Нет, нет, это не могло быть правдой! И все же так оно и было!
– Прекрасно, – произнесла мадам Бертин с улыбкой, будто прочитав мысли Зарии. – Вы начинаете понимать. Любая женщина может стать красивой. Дело не в чертах лица, как думают некоторые глупые люди, дело в сердце. Лицо дала нам природа, мы не можем в корне изменить его и должны принять себя такими, какие мы есть. Но красота… О, красоту мы можем создать себе сами.
Огромным усилием воли Зарии удалось подавить в себе мысль о том новом знании, что пробудилось в ней, о чувстве, с такой силой сотрясавшем все ее тело, что ноги у нее подкашивались, а руки дрожали.
Стараясь казаться непринужденной, она проговорила:
– Вы очень добры, мадам, но, кажется, вы задумали невозможное. Мне будет очень жаль, если вы проиграете.
– Но мне нельзя проигрывать, – ответила мадам Бертин. – Мне нужны эти пятьсот долларов, крайне нужны. Давайте подумаем, как мы сможем их выиграть.
Зария издала короткий смешок, который больше походил на стон.
– Выиграть, мадам! Нужно быть слепой, чтобы на это рассчитывать! Как я могу сравниться с Кейт? У нее такая прекрасная фигура, такое хорошенькое личико, такая изысканная одежда!
Мадам Бертин топнула ногой.
– Вы сомневаетесь в моих словах? – сердито воскликнула она. – Я – Лулу Бертин. Меня считают одной из самых блестящих модисток Парижа. Я изобрела сотни знаменитых моделей. По моей воле рождалась новая мода и умирала старая, стоило только мне нелестно отозваться о ней. Если я говорю, что добьюсь успеха, я это сделаю. Voila! (*Вот! (фр.) Вам придется поверить мне!
«Если бы я только могла, – подумала Зария, поддаваясь силе и страсти, звучавшим в голосе мадам Бертин. – Если бы я была красива, может быть, тогда Чак обратил бы на меня внимание и полюбил бы меня!»
Она чуть не рассмеялась этой безумной мысли. Что она могла предложить Чаку Тане-ру? Пусть он беден, пусть он даже преступник, подобно всем остальным на яхте, но он мужчина, красивый мужчина. Он здоров, силен, у него быстрый, подвижный ум. Что еще может желать человек, если он свободен, не отягощен обязательствами, если впереди у него жизнь, богатая новыми ощущениями и приключениями?
– Вы должны мне верить! – между тем говорила мадам Бертин. – Должны полностью положиться на меня, и я сделаю с вами то, что обещала.
«Она гипнотизирует меня», – подумала Зария и произнесла вслух:
– Мне очень хочется вам поверить. Вы же сами понимаете, нельзя выглядеть так, как я выгляжу, и при этом чувствовать себя счастливой. Но я… у меня было… трудное время.
– Все делается к лучшему, – ответила мадам Бертин. – Не стыдитесь этого. Не бойтесь, что из-за этого вы выглядите некрасивой. Тяжелые испытания, даже несчастье, оставляют свои следы на лице женщины. Но следы эти необязательно уродуют ее. Нередко они придают взгляду духовность. Женщина становится подобной прошедшей закалку стали, выйдя победительницей из огня опыта.
Она произнесла эти слова низким глубоким голосом, будто ею руководила какая-то сила вне ее. Между тем она не отрывала проницательных темных глаз от Зарии, оценивая все до мельчайшей детали – тонкое, почти треугольное лицо, тяжелые, безжизненные волосы, которые спадали на плечи, угловатые линии тела, чуткие нервные руки.
Внезапно она вскрикнула по-французски:
– Нашла!
Возглас был таким громким и неожиданным, что Зария вздрогнула от испуга.
– Я поняла! – возбужденно продолжала мадам Бертин. – Все это время я сосредоточенно наблюдала за вами, стараясь почувствовать вас, понять вашу душу. И теперь я знаю, как вы должны выглядеть. Vite! (*Быстро! (фр.)) Снимайте с себя все – этот ужасный свитер, эти кошмарные брюки!
– Они не мои, – слабо улыбнулась Зария. – Они принадлежали юнге. Мне пришлось позаимствовать их, потому что у меня не было ничего, кроме костюма, а он не очень годился для морского путешествия.
– Накиньте на себя это, – сказала мадам
Бертин, бросая ей через кровать прелестный халатик, который она только что отыскала в одном из чемоданов на полу.